ГЛАВНОЕ МЕНЮ    ВОСПОМИНАНИЯ    ДОКУМЕНТЫ    СРАЖЕНИЯ    ТАНКИ    АРТИЛЛЕРИЯ

В 1937 году КБ харьковского Паровозостроительного завода (ХПЗ) получило задание на проектирование нового тяжелого танка прорыва на базе Т-35. Согласно требованиям Автобронетанкового управления (АБТУ), утвержденным 5 ноября 1937 года, предполагалось создать трехбашенную машину массой 50-60 тонн с броней 75-45 мм, вооруженную одной 76-мм, двумя 45-мм пушками, двумя пулеметами ДК и шестью ДТ.

В новом танке предусматривалось использовать трансмиссию и ходовую часть от Т-35. Однако КБ ХПЗ, и без того не имевшее значительных сил для такой сложной работы, было ослаблено репрессиями, коснувшимися и квалифицированных инженеров. Поэтому, несмотря на многочисленные требования АБТУ, к началу 1938 года конструкторы ХПЗ сумели лишь провести эскизную проработку шести вариантов нового танка, различавшихся только размещением вооружения. Поэтому в апреле 1938 года для ускорения проектирования нового тяжелого танка прорыва АБТУ подключило к этой работе ленинградский Кировский завод (ЛКЗ) с его мощной производственной базой и опытом серийного производства Т-28, а также завод № 185 им. Кирова, кадры которого, в свою очередь, имели опыт по разработке новых образцов боевых машин. Первый завод проектировал танк СМК (Сергей Миронович Киров), ведущий инженер машины А.С.Ермолаев; второй завод - "Изделие 100", впоследствии получившим обозначение Т-100, ведущий инженер машины Э.Ш.Палей. Таким образом, вопреки некоторым высказываниям и публикациям, танки СМК и Т-100 имели разную базу и разрабатывались параллельно.

До августа 1938 года, не имея договоров на изготовление новых машин, заводы вели, главным образом, эскизное проектирование. Полным ходом работы развернулись только после постановления Комитета Обороны при СНК СССР № 198сс от 7 августа 1938 года, в котором устанавливались жесткие сроки изготовления новых образцов танков: СМК должен был быть готов к 1 мая 1939 года, а Т-100 - к 1 июня 1939 года. Уже через два месяца, 10-11 октября комиссия под председательством помощника начальника АБТУ военного инженера 1-го ранга Коробкова рассмотрела чертежи и деревянные макеты в натуральную величину танков СМК и Т-100. Несмотря на ряд отклонений от заданных тактико-технических требований (ТТТ) - в частности, вместо подвески по типу Т-35 со спиральными пружинами на СМК использовались торсионные валы, а на Т-100 - балансиры с пластинчатыми рессорами - макетная комиссия дала "добро" на изготовление опытных образцов танков по предъявленным чертежам и макетам.

9 декабря 1938 года проекты новых тяжелых танков рассматривались на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Комитета Обороны. По указанию И.В.Сталина, для облегчения массы танков число башен на обоих машинах сократили до двух. В январе 1939 года началось изготовление танков в металле.

Первый пробный выезд по двору завода СМК совершил 30 апреля, а Т-100 - 1 июля 1939 года. После заводской обкатки обе машины были переданы на полигонные испытания, которые начались в ночь с 31 июля на 1 августа. 20 сентября СМК и Т-100 участвовали в правительственном показе серийных и опытных танков, проходившем на полигоне в Кубинке под Москвой. На нем присутствовали К.Е.Ворошилов, А.А.Жданов, Н.А.Вознесенский, А.И.Микоян, Д.Г.Павлов, И.А.Лихачев, В.А.Малышев и другие. К концу ноября 1939 года пробег СМК составил 1700 км, а Т-100 более 1000 км. С началом советско-финской войны оба танка были сняты с полигонных испытаний и направлены на фронт для проведения испытаний в боевой обстановке.

Эти испытания проводились силами заводских водителей, для чего было получено специальное разрешение из Москвы. Рабочие, отобранные для этой цели, прошли специальную краткосрочную подготовку по вождению машин, обучению стрельбе из пушки, пулемета, а также и другим навыкам, необходимым в бою. Командиром экипажа СМК был назначен старший лейтенант Петин, помощником командира сержант Могильченко, стрелком-радистом и наводчиком - красноармейцы. Кроме того, в состав экипажа СМК вошло трое рабочих Кировского завода: механик-водитель В.И.Игнатьев, моторист А.П.Куницын и трансмиссионщик А.Г.Токарев. Экипаж Т-100 состоял из военнослужащих 20-й тяжелой танковой бригады: командира лейтенанта М.П.Астахова, артиллеристов Артамонова, Козлова, радиста Смирнова и рабочих завода № 185 им.Кирова: водителя А.Д.Плюхина, запасного водителя В.А.Дрожжина и моториста В.И.Капланова.

Танки СМК, Т-100 и опытный KB составили роту тяжелых танков, включенную в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады. Командиром роты назначили капитана Колотушкина. 17 декабря 1939 года рота вступила в бой в районе Хоттинен.

Во многих отечественных и зарубежных публикациях история боевого применения СМК и Т-100 описана достаточно подробно. Общий смысл ее везде почти одинаковый и сводится примерно к следующему.

Двигаясь во главе танковой колонны, СМК наехал на груду ящиков, под которыми находился замаскированный фугас. Взрывом повредило ленивец и гусеницу, и танк встал. Т-100 и KB встали рядом, прикрыв подбитый СМК. Пользуясь этим, экипаж СМК пытался в течение нескольких часов поставить машину на ход. Однако сделать этого не удалось, и СМК пришлось оставить на нейтральной полосе. Далее из книги в книгу кочует детективная история о том, как отважные финские разведчики пробрались к танку и ухитрились снять крышку люка механика-водителя. А эта крышка, сделанная из обычной (неброневой) стали, так как кондиционную прислать не успели, попала потом к немецким инженерам, которые решили, что СМК целиком сделан из сырой брони. И это якобы сыграло большую роль в одержании победы над немецко-фашистскими войсками.

Однако исследования архивных документов показывают, что все вышесказанное не соответствует действительности. Первый раз рота тяжелых танков вступила в бой 17 декабря 1939 года, в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Однако атака закончилась неудачно. На следующий день атака была повторена дважды и вновь безрезультатно. Причем, во время последней атаки, у танка KB был прострелен ствол орудия. Машина встала на ремонт.

19 декабря СМК и Т-100 получили задачу поддержать наши части, которые прорвались в глубину финских укреплений в районе Хоттинен. Обе машины выступили вперед в сопровождении пяти танков Т-28. Танки были уже далеко в глубине обороны противника, когда под шедшим впереди СМК прогремел сильный взрыв. Рядом с подбитым танком остановился Т-100 и один Т-28, а остальные четыре машины ушли вперед и скрылись за поворотом. Экипаж СМК пытался спасти танк, соединил разбитые гусеницы, но завести двигатель не сумел. Многочисленные попытки Т-100 взять на буксир поврежденный СМК не увенчались успехом: из-за гололедицы гусеницы "сотки" пробуксовывали и сдвинуть с места танк не удалось. Не удалось сдвинуть СМК и совместными усилиями "сотки" и оставшегося Т-28. В течение пяти часов танки вели бой в глубине финских позиций. В этом бою был тяжело ранен сержант Могильченко и легко ранен водитель Игнатьев. Расстреляв весь боезапас, экипаж СМК перебрался на Т-100. Перегруженная "сотка" (с 15 членами экипажа!) в сопровождении танка Т-28 вернулась в расположение 20-й танковой бригады. За этот бой экипажи машин были награждены орденами и медалями.

Потеря опытного танка вызвала гнев у начальника АБТУ Д.Г.Павлова, что в принципе понятно. По его личному приказу 20 декабря 1939 года для спасения секретной боевой машины были выделены рота 167-й МСБ и 37-я саперная рота, усиленные двумя орудиями и семью танками Т-28. Командовал отрядом капитан Никуленко. Отряду удалось прорваться за финские надолбы на 100-150 м, где он был встречен сильным артиллерийско-пулеметным огнем. Потеряв убитыми и раненными 47 человек, отряд отошел на исходные позиции, не выполнив приказа.

Поврежденный СМК простоял в глубине финских позиций до конца февраля 1940 года. Осмотреть его удалось только 26 февраля, после прорыва главной полосы "линии Маннергейма". В начале марта 1940 года СМК с помощью шести танков Т-28 отбуксировали на станцию Перк-Ярви, разобрали и в таком виде отправили на Кировский завод. По заданию АБТУ РККА завод должен был отремонтировать танк и передать его на хранение в подмосковную Кубинку. Но по ряду причин ремонт произведен не был. СМК пролежал на задворках завода до 50-х гг., после чего пошел в переплавку.

Что же касается истории со злополучной крышкой люка, то все это фантазия чистой воды. Во-первых, крышка была изготовлена из броневой стали, как и весь остальной танк. Во-вторых, при освобождении захваченного района и осмотре танка крышка была на месте. И, в-третьих, финским разведчикам не нужно было, рискуя жизнью, проникать в СМК и что-то с него скручивать. Машина стояла в глубине финских позиций, и при необходимости они могли спокойно разобрать танк на части и вывезти его. Ведь сумели же они с помощью пленных танкистов отремонтировать и отбуксировать в тыл два Т-28, а в качестве запчастей для них снять и увезти со многих танков, подбитых в том же бою, что и СМК, не только оптические приборы, радиостанции, элементы внутреннего оборудования, но и башни, двигатели, радиаторы, коробки перемены передач и т.д. Без сомнения, финское командование в качестве трофеев интересовали, прежде всего, серийные Т-28, которые можно было восстановить и использовать, нежели какая-то машина неизвестного типа, одиноко стоящая в 50 метрах от штаба Хоттиненского укрепрайона.