ГЛАВНОЕ МЕНЮ   ВОСПОМИНАНИЯ АВИАТОРОВ    THE RUSSIAN BATTLEFIELD

Иванов Вячеслав Михайлович

( 1921 года рождения, в звании младшего лейтенанта, штурмана звена летал на самолете У-2 в составе 387 НБАП. Воевал с июня 1943 года на Брянском фронте где были выполнены первые вылеты ночью в начале Орловско-Курской операции перед освобождением города Орел и далее в брянском направлении. За 30 боевых вылетов был награжден орденом "Красной Звезды", а на 37-м вылете 9 августа 1943 года был сбит над городом Карачев, что под Брянском. С января 1944 года на 1-м Украинском фронте в составе 715 НБАП. Всего выполнил 99 боевых вылетов. Бомбили даже днем с самолетов У-2 окруженную группировку немцев в районе г.Чертков (южнее г Тернополь) 715 НБАП бомбили мост через реку Днестр в районе г.Каменец - Подольска, за что 715 НБАП было присвоено собственно почетное наименование "Каменец - Подольского". Последние полгода войны летал на транспортных самолетах Ще-2, Як-6, Ли-2 и далее на Ил-12 в составе 600 ВТАП ОН по выполнению заданий непосредственно Генерального штаба, как на фронте так и в тылу после войны. Всего налетал 3000 часов. В 1956 году по болезни почек был списан с летной работы и далее служил на штабной работе до декабря 1971 года, когда был уволен из Армии с должности начальника штаба 229 ВТАП ОН (4 АД ОН и.о. командира дивизии Павличенко А.А.) в звании подполковника. Награжден тремя орденами "Красная Звезда", орденом "Отечественной войны" и 17 разными медалями. )

" Это произошло 9 августа 1943 года. Мы бомбили железнодорожную станцию. По нам били зенитки и я думаю, что в воздухе были немецкие истребители. Я не знаю кто конкретно нас сбил, но мы загорелись и начали падать. Самолет наш упал в районе ж. д. станции Карачев. Я и летчик лейтенант Раденко Павел вылезли из самолета, стоящего вверх хвостом, опросили друг друга не ранены ли и убедившись, что нет, решили уходить от самолета, но начали снимать комбинезоны. Он снял быстро и стал меня торопить, но я задержался со снятием комбинезона, потом нашел сумку и отстегнул компас и направился ползком его догонять. Но так как была ночь, я его так и не нашел. И все мои попытки найти моего командира ночью были безуспешны. Так бродил пока не вышел на ж.д. станцию и хотел пересечь пути. Чтобы выйти на северную сторону где лес, но мне это сделать не удалось, на путях я заметил часового. Я опять стал искать командира, часто передвигаясь ползком, боясь привлечь внимание людей разговор, которых я временами слышал. Это был немецкий говор. И вот ползу и вижу, что в полный рост идет на меня человек. Я его подпустил, резко поднялся и громко спросил кто идет, он по-немецки ответил: "Хальт". На это я выстрелил в упор и, резко развернувшись, побежал куда-то. Рассвело и я спрятался в придорожной канаве в высокой траве. Там провел первый день. По дороге проезжал мотоцикл с коляской в которой сидел немец с автоматом и сзади водителя мотоцикла тоже. Они меня не заметили. И так нес еще раз повторилось. Я пролежал до темноты. Ночью выбравшись из канавы, осторожно вышел из города и направился на восток, определив направление по компасу. Так как линия фронта, была в районе ж.д. станции Нарышкино, что в 50 км от города Карачев и около 30 км от г. Орел. Я знал, что город Орел освобожден, и наши в наступлении на Брянск. Поэтому шел на встречу линии фронта в надежде ее пересечь и оказаться у своих. Подошел к краю большой ямы, это была воронка от большой бомбы. Решил второй день просидеть в этой воронке. Накануне весь день и всю ночь моросил мелкий дождь я весь промок и, забравшись в эту яму, устроился на солнышке подсохнуть и заснул. Проснулся от слабого удара и осторожно приоткрыв глаза, увидел на краю этой ямы человека в немецкой военной форме, который, как я подумал, и бросал в меня камнями. Поняв это, я лежал без движения. Тогда он, как я слегка через полуоткрытые ресницы наблюдал, нашел большой камень и бросил в меня. Я плотно закрыл глаза, сказав себе будь что будет не пошевельнусь. Камень оказался песчаным и, попав мне в лоб, рассыпался Я подождал чуть-чуть пока песок просыпался мимо глаз и, приоткрыв осторожно глаза, увидел, что немец, отряхнув руки пошел проч.

Так пролежав еще некоторое время, дождался наступления темноты и выйдя из этой воронки-ямы, пошел дальше на восток. Вышел на скошенный участок пшеницы, набрал колосьев в карманы и был рад, что есть что пожевать. Третий день я пролежал просто в поле. Колосья в карманах еще были. Наступила ночь и я опять пошел на восток. Наступал четвертый день, я оказался у стогов сена. Залез в один из них и хорошо заснул. Разбудил меня обстрел этой местности с нашей стороны, видимо, подумал я, рядом линия фронта и не ошибся. Кончился четвертый день. Ночью я вылез из копны и решил уже ползком проверить, что впереди. Оказалось, что я приблизился к линии фронта. Окопы были рядом и я четко наблюдал, как на подводе и пешком передвигались люди на запад.
Наступил пятый день. И вот тут-то я точно понял, что нахожусь на передовой. В копне я лежал на левом боку и слышу разговор на немецком языке и вижу двоих, приближающихся к моей копне. Подошли и стали брать сено в том месте, где была моя голова, а один даже оперся на мое правое плечо, ну думаю все... Держу пистолет наготове и думаю, если заметят, то буду стрелять, (может быть глупо, но я так думал и был готов). Немцы набрали сена и ушли, но вижу и слышу, что опять идут и к моей копне. Набрали, ушли. К моему счастью все обошлось и на этот раз хорошо. Сено они, носили в окопы. Я в некоторой тревоге долежал до темноты, вышел из копны, в луже налился воды, пшеницу доел и решил ждать утра в копне. Рано утром на шестой день моего пребывания в тылу у немцев, слышу громкий разговор и даже с криком с русским забористым матом я увидел большую группу вооруженных людей бегом двигающихся мимо моей копны на запад. В это время я увидел на ж.д насыпи, которая была слева рядом, людей в полный рост, чего в прошлый день я не видел. Я встретил нашего капитана пехоты, он был командиром полка Тульских рабочих, так он сказал.
Это было 15 августа 1943 года. Всего от города Карачев я отошел 7 км Ночь на 16 августа переночевал на каком-то нашем сборном пункте, где ночью слышал, как жестко допрашивали захваченных старост, что были при немцах.
Утром, получив мешочек с сухарями и банку тушенки, я попутной машиной добрался до гор Орел, в семи километрах к югу от которого был тот полевой аэродром, с которого мы взлетели 9 августа 1943 года.
В Орле я встретил военного в авиационной форме и обрадовался, но это был работник СМЕРШа и началась моя проверка. В городе жителей почти не было. Военные никак не верили мне, что я летчик с аэродрома у ж.д. станции Стишь. Они три раза водили меня за сараи на мусорные бугры, а вот зачем ? До сих пор на этот вопрос не могу однозначно ответить. Всегда за этими сараями по очереди, а их было четыре человека, все добивались от меня, чтобы я назвал фамилии секретаря моей комсомольской организации, (ну кто ее эту фамилию, да еще в такой обстановке мог помнить?). Комсомольский билет во всей этой непростой обстановке был со мною и я его, конечно, этой строгой "гвардии" предъявил. Терпение мое кончилось часа через три и я достаточно в резкой форме возмутился их непонятным мне поведением, сказав, что наш аэродром всего в 7-ми км у ж.д. ст. Стишь (дер. Михайловка), проверьте и если это не так, то делайте со мною, что хотите. После того, как я это сказал, меня просили успокоиться и оставили одного в пустой комнате. Просидел я полчаса, пришел другой незнакомый мне человек и сказал, чтобы я забрал свой мешок с сухарями и ждал отправления машины, на которой было обещано подвезти меня в направлении ст. Стишь. Время было под вечер и мы поехали. Выехали за город, машина остановилась. Вокруг ни души. Мне сказали, чтобы я слез с машины. И показали направление куда мне надо идти. Слез с машины и пошел в указанном направлении и дал себе команду не оглядываться. Мысли были разные, даже и самые крайние, но что было делать. Подождав еще я оглянулся, машина была уже далеко и мне ничего не грозило. Вздохнув облегченно, я ускорил шаг в нужном мне направлении. Вскоре меня догнала грузовая машина, на которой я и доехал до того места, где был наш аэродром. К моему счастью в это время отходила последняя автомашина на новое место базирования нашего 387 НБАП. К вечеру того же дня я уже в кругу однополчан рассказывал о нашей общей беде. Мне дали месячный отпуск при части. Дней чрез десять, город Карачев был освобожден, и мы в составе группы во главе с инженером полка, прихватив с собой самолетный формуляр, поехали в город Карачев. Там без труда отыскал я свой самолет, он был сгоревшим. По номеру двигателя, сличив его с формулярным, убедились, что это наш самолет.

О моем командире лейтенанте Павле Роденко, я узнал в 1946 году: его в ту ночь встретил один старик и взял к себе, спрятав в подвале, а староста узнал и выдал немцам, которые его растреляли. Ему был поставлен памятник после прихода наших войск в гор. Карачев.